Айдена Кусланда многие считали сентиментальным. Говорили, что он лёгок на слёзы, подчёркнуто заботлив о судьбе крестьяночек, которых соблазнял на охоте, и что он совсем не разбирается в политике. Его это устраивало. Он знал с тринадцати лет, что будет тейрном Хайевера. Что он третий в порядке наследования короны Ферелдена, после отца и Фергюса. Он мог поимённо перечислить тех, кто желал смерти хайеверским Волкам. Но он ошибся. Все Кусланды ошибались. Удар нанёс тот, кто казался прирученным с потрохами.
 
А потом был Остагар. Самое большое унижение в жизни. Айден рвался туда, подгонял своего спутника. Казалось, стоит только добраться до ставки короля, и всё встанет на свои места. Кусланды всегда были верны трону Тейринов: Кайлан всё рассудит, объявит Хоу преступником, восстановит доброе имя Брайса и Элеоноры… А вместо этого Айден наткнулся на пустоту в глазах скучающего короля и на холодное недоверие Логейна. Так и хотелось вцепиться в глотку Кайлана, приложить о ближайшую стену, заорать: «Да отвлекись ты на минуту от того, что меня призвали в Стражи! Хайевер в огне!»
Навязанная вылазка в Коркари была последней каплей. Где-то здесь, в хасиндских территориях, находился отряд Фергюса. Если бы удалось его встретить или найти в этих местах хоть какие-то следы хайеверцев — ну не могли они обогнать их с Дунканом больше, чем на сутки! — он улизнул бы от остальных рекрутов. Нашёл только отсыревшую стрелу с окрашенным на хайеверский лад оперением, и всё.
Некуда бежать.
Это Айден понимал отчётливо. Как и то, что он должен лежать изрубленным трупом в башне Ишала. Что не бывает гигантских птиц, плюющихся огнём. Грифоны — это из детских сказок, да и огнём они не плюются. Однако сказки сказками, но утром он очнулся голым — если не считать бинтов — в странной хижине, в которой сосуществовали грубо сколоченная мебель, новёхонькие резные сундуки и небрежно валяющиеся книги в драгоценных окладах.

Наверное, если бы Айден знал, что всё так повернётся, он не покинул бы тейрнир. Выдернул бы из безнадёжной обороны Гилмора и остальных, они отступили бы по тайному ходу, вынесли бы на руках раненого отца. А дальше — собрать ополчение и вышвырнуть захватчиков из родового замка — дело техники. Плевать на вероломных баннов. Любовь простых солдат и фермеров к гербу Кусландов куда крепче, утёрся бы Хоу своей кровушкой, как пить дать утёрся. А приспешников его развесили бы по стенам на их же кишках. Но в тот момент, держа за руку умирающего отца, Айден не посмел ослушаться его предсмертного приказа: перехватить брата в Остагаре и предупредить короля о предательстве. В итоге — король мёртв, Фергюс пропал там, где кишмя кишит порождениями тьмы, он сам отравлен скверной и сидит на трухлявом бревне посреди хасиндского болота. Впереди неизвестность, война и Мор, позади погибшая армия и клеймо предательства на имени семьи.


— О чём задумался, Страж?
Айден поднял голову. Мать Морриган подошла неслышно, подкралась, словно кошка на мягких лапах. Очень длинных и стройных лапах, надо отметить, ноги у старушки ого-го-го: мягкие складки шерстяной ткани отлично подчёркивали бёдра.
— Да так… О том Страже, Алистере, — Айден мотнул головой в сторону навеса, где дремал его спутник. — Он мне кажется до странности похожим на одного человека. И вот я думаю, совпадение это или нет?
Женщина расхохоталась:
— О, юноша, ты не представляешь, насколько мне он кажется похожим… — она внезапно замолчала и пробормотала невнятной скороговоркой: — Ничего не меняется, снова два юнца-беглеца спасают страну, кипит серебро в крови и тейрнов венец переходит из рук в руки…

Айден искоса взглянул на Флемет, на мгновение прилип взглядом к отнюдь не старушечьей груди, оттопыривающей кожаную безрукавку, и быстро перевёл взгляд на носки сапог. «Ей пять сотен лет, и она одержимая, — напомнил себе Айден. — И она не может знать, кто я такой. Или может?»
И едва не подавился, когда услышал свой голос:
— Я Кусланд. Последний из тейрнов.
— О, да! Сегодня просто день встреч «всех тех, кто напоминает нам кого-то!» Ты, например, похож на своего пра-пра-пра-пра-о-я-устала-это-повторять-деда, Серима. Такой же молчун, слова клещами не вытянешь, и смотришь волком, будто я маленьких зайчат на завтрак ем. А знаешь, — она вдруг придвинулась близко-близко, и на Айдена пахнуло ароматом зелёных яблок, горькой травы и чего-то лесного, дикого, — ведь я и в самом деле их ем. И, кстати, ты не последний.
 
Как Айден не упал с бревна, он сам не понял. А Флемет сидела с довольным видом как ни в чём не бывало и мырлыкала себе под нос какую-то детскую песенку. Что-то попало в глаз, то ли соринка, то ли случайно сорвавшаяся капля с ближайшей ветки, но на миг образ Флемет размылся, и Айдену почудилось, что вместо пожилой неумытой дикарки рядом с ним сидит озорная красотка. Улыбается насмешливо и шлёт ему воздушный поцелуй.

— Андрасте всеблагая… Так ты в самом деле та самая Флемет? Подожди… Не посл… Что ты знаешь про Фергюса?
— Что я знаю? Ммм? Я даже не знаю, та самая я или нет… Сказок вон сколько насочиняли…
Наваждение рассеялось. Флемет слегка повернулась к нему и капризно прищурилась, от чего морщинки возле глаз собрались гусиными лапками. Айден спохватился.
— У нас есть семейная легенда про Флемет. Её редко рассказывают посторонним. Я могу её рассказать, но она длинная.
— Ничего, — великодушно кивнула ведьма. — Обед как раз поспеет, а я тем временем решу, что с вами делать.

Айден наморщил лоб, вспоминая, тихонько вздохнул и начал рассказ:
— Флемет была самой красивой женщиной из племени авваров, и ни одна женщина аламарри не могла сравниться с ней в красоте. Не существовало мужчины, который, увидев её, не захотел бы ею обладать. Она была возлюбленной барда Озена, и они вместе путешествовали по горам и долинам Ферелдена. В Хайевере они встретили на своём пути банна Конобара Эльстана, тогдашнего владетеля Хайевера. Он возжелал Флемет и стал преследовать возлюбленных, пока она не согласилась выйти за него замуж.

Айден осторожно посмотрел на Флемет. На лице женщины царила какая-то грустная улыбка, и взгляд её был туманен. Это придало уверенности, и он продолжил:
— По авварскому обычаю брак длится столько лет, сколько узлов развяжет жених, пока невеста поёт свадебный гимн. Тут рассказывают по-разному. Отец и Фергюс говорили, что она вплела в гимн заклинание, делающим Конобара слабым, а мать рассказывала, что Флемет так не хотела за него замуж, что завязала специальные узлы. Но они сходились в одном: когда Флемет допела, Конобар даже одного узла до конца не развязал. Чтобы его успокоить, она согласилась пробыть его женой половину года. Флемет не была счастлива в Хайевере, ведь для Эльстана она была всего лишь трофеем. Он не хотел видеть в ней ни мудрости, ни магической силы, — поспешно добавил Айден. — Но когда эти полгода подошли к концу, Конобар не захотел сдержать своё слово и убил Озена, думая, что тогда она останется в Хайевере. Но когда весть об этом дошла до Флемет, она прокляла мужа, и он посадил её в подземелье. И тогда она…
Айден запнулся.
— Ну, что ты молчишь? Продолжай. Мне эта сказка нравится.
— Она попросила капитана стражи помочь ей сбежать в обмен на… В обмен на то, что Хайевер всегда будет принадлежать только тем, в чьих жилах будет течь его кровь. Но что-то пошло не так…
— Всё пошло не так, — перебила Флемет с мечтательным выражением лица. — Сарим не потребовал обещаний от оскорблённой женщины, он хотел восстановить справедливость, но его люди его не поддержали. И он сдержал своё слово, не предал её, даже когда им пришлось сражаться вдвоём против всех солдат Конобара.
— Эээ… Говорят, она призвала демона, — продолжил Айден. — А потом он обманул Флемет и овладел ею.
— Сарим? — всплеснула руками ведьма. — Нет-нет-нет, у него была беременная жена и двое детей. Какой уж тут обман…
— Демон, демон овладел! — воскликнул Айден, против воли покрываясь пятнами стыда.
— Ах, демон… — тоном забывчивой тётушки протянула Флемет, и Айден отчётливо понял, что она, в отличие от него, веселится от всей души. — С ним тоже никакого обмана не было. Демон получил обещанное, Флемет получила свободу, Сарим получил Хайевер, Конобар получил по заслугам… Хорошо, когда сказки хорошо заканчиваются.
— Только Сарим не получил Хайевер, — зачем-то сказал Айден. — Там еще лет тридцать война была, родичи Конобара оспаривали наследство Флемет. Хоу. Ублюдки. Ненавижу их.
— Ха-ха-ха, даже так? Какая чудесная сказка, я довольна. Сумел порадовать старую женщину… Тогда и я тебя порадую. Спрашивай о чём угодно.

Айден даже не раздумывал над вопросом:
— Мой брат жив? Где он?
— Жив. Пока. И если ты не наглупишь, тебя переживёт, и будет жить не очень счастливо, но очень долго. А где? Смотря как посмотреть. Он может быть тут… — она провела рукой по воздуху, чуть прикрыв глаза, — а может быть и там.
— Смогу ли я отомстить Хоу?
Флемет на секунду задумалась и неожиданно усмехнулась:
— Ты даже не представляешь, как.
— Когда законч…
Флемет резким жестом оборвала его на полуслове.
— Хватит с меня предсказаний. Чую, обед готов, — кивнула она в сторону хижины. — Вот что. Ты дочь мою возьмёшь с собой. Нечего ей сидеть тут в глуши, и не смей отказываться от этой помощи, дураком будешь. Она колдунья, как и я. Поможет тебе отомстить, поверь мне.
Айден невесело усмехнулся. Похоже, выбора ему опять не предоставили.
— Дочь Флемет и сын Кусландов. Сражаются вдвоём против родичей Конобара. Не прошло и пяти веков.
— О, да, ты начинаешь меня понимать. А теперь помоги мне встать.

 
За полгода тут многое изменилось.
Погода, например. В Остагаре снег падал хлопьями, холод лютый, горный кряж слишком низок и почти не останавливал ветер. Здесь же, в пустошах, ветер такой, что сбивает с ног, норовит ударить в спину, когда ты ощупываешь ногой кочку: выдержит ли твой вес?
Айден ненавидел болота. Он возненавидел их еще полгода назад, когда Морриган, сверяясь со своим звериным чутьём, выводила их из Коркари в обход порождений тьмы.
Он кружил по заиндевевшему лесу второй день. Хижина Флемет была где-то здесь, Айден был готов в этом поклясться на Песни Света, но уже начинало смеркаться, он продрог так, что совершенно не чувствовал ни ног, ни рук — напади взбесившийся от скверны моровой волк, он и отбиться-то не сможет… А ни одной приметы он так и не нашёл. Может, он плюнул бы и пошёл обратно к Остагару, к ожидающим его спутникам, но Кусланды не отступают от задуманного.
— Да демон тебя побери, Флемет! — проорал он в бессильной ярости. — Ведьма чокнутая! Где твоя драная хижина? Да я тут этот лес сейчас сожгу со всеми потрохами!
Неожиданно на снег села синяя сойка. Чирикнула, пролетела чуть дальше. Повертела головой, блестя чёрными пуговками глаз, чирикнула снова. Птица явно звала за собой.
— Ой.
Пока это единственное, на что хватило Айдена. Даже захотелось развернуться и малодушно сбежать по собственным следам…

Всё вышло не так, как он планировал. Он хотел просто прийти, задать пару вопросов о Морриган и её гримуаре и уйти, наверное.
В результате обнаружил себя лежащим в знакомой хижине, под медвежьей шкурой и абсолютно голым. Почти как полгода назад, и вся разница, что вместо прострелянных плеч у него сводит судорогой ноги, и не Морриган у очага сидит, а Флемет. Листает лениво книгу, следит, чтобы развешенная у огня одежда — его одежда! — не обгорела.

— Проснулся?
— … — вместо голоса раздался какой-то невнятный сип.
— О, бедный Страж не выдержал купания в болоте и простудился? Тебе разве не говорили, что нельзя ругаться в лесу? Кричал, сжечь грозился. Как дошёл сюда, непонятно. То ли смелый, то ли глупый…
Флемет со вздохом бросила сверкнувшую золотыми уголками книгу на криво сколоченную полку, взяла исходящую паром жестяную кружку и присела на кровать рядом с Айденом.
— Молчи. Пей.

Пить лёжа было неудобно, пришлось сесть. Он попытался натянуть шкуру повыше, но поймал насмешливый взгляд, выпрямился и дерзко вздёрнул подбородок. Шкура сползла, прикрывала только бёдра, и пока он пил горькое варево, взгляд Флемет так и чёркал по его груди и прессу. Странное ощущение. Он знал, что привлекателен, но понимание того, что тебя рассматривает живая легенда — если не говорить прямо: пятисотлетняя одержимая, — пугало и льстило одновременно. На Флемет была простая крестьянская рубаха и юбка с широким тёмным поясом, на плечах искрилась дорогая шаль. Полумрак окружал её, скрадывая морщинки вокруг глаз и седину в волосах. Если она так хороша сейчас, то какова она была тогда, когда ей в недобрый час (или добрый для Кусландов?) встретился жадный дурак Конобар, влюбившийся в гордую авварку?
— Зачем ты через болото рванул, дурашка? А если бы я не успела тебя вытащить? А если бы не только ноги обморозил? — почти ласково спросила Флемет, и Айден вздрогнул, вспомнив ледяную хватку проломившегося льда; склизкие полусгнившие стебли, цепляющие, тянущие вниз; жижу, забившуюся в рот и залепившую глаза… И спасительную тень, распахнувшую над ним крылья.
— С-спасиб-бо, — стуча зубами, выдавил из себя Айден.
— Не благодари. У меня тайная страсть, знаешь ли, спасать всяких заблудившихся молокососов. Хотя еще не доводилось мне спасать одного и того же идиота дважды. Зачем же ты меня искал?
— М-морриган. Она п-просила.
— Молодец, девочка, успела за такой срок верёвки свить… И чего она просила?
— У-убить. Тебя.
— Как интересно. Решился, значит, поплясать под её дудку. И как пляшется?
— Отл-лично.
То ли от того, что в комнате было жарко натоплено, то ли от отвара, Айден вспотел. Голова кружилась, фразы расползались, как вёрткие букашки по дереву. Судорога на какое-то мгновение скрутила мышцы спазмом, но боль отпустила, рассыпалась на тысячи тонюсеньких иголочек, одновременно впившихся в кожу. Он сидел, опустив голову, и тупо смотрел, как бисеринки пота собираются в крупные дрожащие капли и ручейками стекают по груди и животу. Прохладное прикосновение полотенца, пропитанного чем-то пощипывающим, заметил не сразу.
Флемет, сбросив шаль и закатав рукава, принялась обтирать его, что-то пришёптывая, а медвежья шкура как-то сама — ррраз! — и испарилась с кровати.

— И зачем Морриган понадобилось убить мамочку?
— К-книга. Прочла что-то.
Полотенце гладит по спине, высушивая кожу, хочется тереться об него, точно кот о хозяйскую руку.
— Что за книга?
— Старая.
— Какая именно? — в голосе ведьмы мелькнула нотка раздражения.
— Ч-чёрная.
— А написаны в ней были буквы, не иначе.
— Я не знаю… Т-там дерево было. На обложке. Нарисовано.

Флемет кончиками пальцев толкнула его, и Айден упал на локти. Она забралась на кровать с ногами, нависла над ним. Прикоснулась ко лбу, цокнула обеспокоенно языком. Промокнула пот с его висков, приказала жестом поднять подбородок, вытерла шею.
— А где вы эту книгу нашли?
Ткань осторожно заскользила по плечам и груди, остужая и стирая пот, а взгляд Айдена прилип к жёлто-карим глазам. «Не мать она мне», — вспомнились слова Морриган. Глупости, стоило сравнить эти звериные глаза, в которые хочется смотреть, пока не сдохнешь, как становится ясно, что ведьма бессовестно врала.
Губы шевельнулись почти против воли.
— В крепости Кинлох, в Круге. У Первого чародея. Я думал, ей понравится, подарил вот…

Флемет выпрямилась, кольнула взглядом сверху вниз.
— И ей несомненно понравилось. Старая чёрная книга с древом жизни, после прочтения которой моя милая деточка изошла на желчь… Как говоришь, звали чародея? Ирвинг? Вот же ж старый вор…
— Я… Я такого не говорил.
— А тебе и не надо это говорить, — Флемет прошла по кровати к очагу, спрыгнула на пол. Через мгновение раздался плеск, звук стекающей воды, и кислый уксусный запах защекотал ноздри. Когда Флемет обернулась, Айден вдруг осознал, что он гол, как младенец. Попытался прикрыться ладонью.
— Вздор. Ты не первый голый мальчишка на этой кровати, — прокомментировала Флемет его жест. — Убери руки. Мне вот интересно, что такого пообещала тебе Морриган, что ты послушно пошёл сюда, рискуя жизнью? Власть? Силу? Их у неё нет… Знания? Ха-ха, смешно…

Айден повиновался, отвёл руку, надеясь, что отблески очага скроют его пылающие от смущения щеки. Женщина сноровисто обтирала ему бока и живот. Странно, но эта припарка не просто охлаждала кожу, после неё пот выступал, но уже не тёк ручьями. А еще было безумно приятно, как ткань скользила по горящей коже, успокаивая и оставляя лёгкий вибрирующий звон в мышцах. Когда на живот легли пальцы Флемет, сухие и твёрдые, как у Морриган, Айдену пришлось прикусить губу. Он честно пытался удержать своё тело под контролем, но капитуляция была стремительная. Он почувствовал, как кровь прилила к щекам и откинул голову, чтобы не встретиться взглядом с Флемет.
— О, кажется, я догадалась, что она наобещала, — ведьма хихикнула, осторожно обтёрла и его вставший член тоже, с удовольствием выслушав сдавленный стон. — Вот же ж хитрая девчонка. Даже при расплате оказалась бы в выигрыше.
Отползла вниз, села у него в ногах, посередине кровати, провела полотенцем по бёдрам, нет-нет, но щёлкая Айдена по мошонке, окончательно вгоняя в краску.

— И ты пришёл. Не сам, с чужой помощью, не будем говорить, чьей, но пришёл, — она говорила на выдохе, делая короткие паузы между словами. Сила, с которой она растирала его икры и стопы, сделала бы честь опытному костоправу. От энергичных движений мышцы скручивало и кололо, но спазмы быстро исчезали, оставляя после себя лёгкий зуд. Одно хорошо: боль вытеснила приятные ощущения, и член уже не стоял, нагло привлекая к себе взгляд.
— И что ты будешь делать? Будет грустно, если ты попытаешься убить меня после того, как я тебя исцелила.
— Если бы я хотел тебя убить, то не пришёл бы один, — хрипло возразил Айден, приподнимаясь на локтях и пытаясь разглядеть в полутьме выражение лица Флемет. Ей-то хорошо: очаг отлично его освещает, даже то, что он бы прикрыл, будь его воля.
— Это хорошо. Мне всегда жаль уничтожать то, во что я вкладываю свой труд, — спокойно сказала ведьма, положив ладони на его стопы. Пальцы медленно прошлись вверх до его бёдер, как бы говоря: «Да, я имею в виду вот эти самые ноги».
— Итак, Айден, что мы будем делать с нашей начитавшейся сказок малюткой Морриган?
 
От рук Флемет не исходило никакого покалывания, от прикосновений не бросало в дрожь, не было ничего такого, о чём пишут в романах. Руки её были сухие и горячие, с коротко обрезанными ногтями. Обычные руки обычной перезрелой женщины. Только этой «обычной» женщине будет пятьсот лет в обед, она отдавалась ещё твоему пра-пра-и-ещё-много-раз-прадеду, и о ней рассказывают сказки, одну страшней другой. А еще она дважды спасла твою жизнь и стоит сейчас перед тобой на коленях, опираясь ладонями на твои, что характерно, голые бёдра. Тело среагировало само.
Айден страдальчески закусил губу и неслышно выругался. Флемет, судя по звуку, подавилась смехом.
— Страж… Да к тебе опасно прикасаться, я посмотрю.
 
Он понимал, что сейчас, возможно, совершит ошибку, о которой будет жалеть всё свою жизнь, а может, просто расплатится за неё жизнью, но правда момента была такова, что он просто не мог поступить иначе. Да и глупо было в сложившей ситуации отрицать, что он хочет Флемет.

— Говоришь, когда Салим Кусланд помог некой Флемет сбежать от Конобара, у него было трое детей и жена на сносях?
— Двое детей, двое, — блеснула улыбкой ведьма.
— Странное дело. У меня тоже есть как минимум двое бастардов. А беременной жены случаем не завалялось?
— О, есть дитя, о котором ты ещё не знаешь. И которого ты никогда не увидишь, — произнесла Флемет загадочным тоном, но Айден сразу же выкинул её слова из головы. Не мог же он в самом деле упомнить всех служанок, которым когда-то уделял внимание?
— Какие интересные совпаденьица, не находишь?
— И что ты предлагаешь, Страж?
— Думаю, что мне надо последовать примеру моего знаменитого предка, прекрасная госпожа.
Флемет выразительно стрельнула глазами вниз и вопросительно наклонила голову.
— Во всём ли?
— Да-да, именно. Во всём.
И он накрыл её ладони своими.