«Алистер слишком… светел для меня».
В этом Лелиана убеждается снова и снова, смотря на воина — украдкой или напрямую, вечером у костра, днём в походе, разговаривая с ним… думая о нём.
«Он не знает, кто я такая».
И это всё больше гнетёт Лелиану. И то, что она не может… не может заставить себя признаться ему. И признаётся в итоге другой.

Коре Амелл, насмешливой, зеленоглазой, не верящей в Создателя. Не доверяющей церковникам, но почему-то поверившей ей.
Кора не смеется. Она смотрит прямо в глаза, когда Лелиана говорит о предательстве. Понимающе улыбается, когда рассказывает о своей любви к Марджолайн. А позже говорит: «Со мной ты будешь в безопасности».
И Лелиана верит ей.
Она понимает, что Кора — не самая надёжная союзница, видела и слышала, насколько та может быть циничной… но всё равно верит.

Но эта вера отравлена странным чувством. Чувством, которое возникает в груди, когда Кора заговаривает с Алистером. Когда он смотрит на неё — чаще украдкой, неумело пытаясь скрывать свой интерес, но часто, слишком часто.
Орлесианский бард знает, как называется это чувство. Ревность.
Но, кажется, в своём отношении к Алистеру Кора не переступает границ дружелюбия. Это успокаивает. Немного.
Лелиана знает, что не имеет права ревновать. Не Алистера. Не к Амелл.
Но всё равно ревнует.

— На тебе свет клином не сошелся, Марджолайн, — хмыкает Кора, глядя в глаза бывшей наставнице Лелианы. Прямо. Дерзко. Так, что со стороны можно подумать…
Марджолайн думает, судя по её словам. Судя по её действиям. Впрочем, стоит признать, что Амелл не оставила ей выхода.
Светящаяся от магии, смеющаяся Амелл. Самоуверенная, как всегда.
И Алистер рядом с ней, чуть впереди — широкоплечий, спокойный, надёжный. Прикрывает её щитом.
Почему-то именно в тот момент Лелиана чувствует укол в сердце. На мгновение. Марджолайн — серьёзный противник, и в бою с ней отвлекаться смертельно опасно…

Но после боя — разговор с Алистером. Он не осуждает Лелиану, но и не понимает её. Он…
Он просто не видит в ней женщину. Друга — да, но не женщину.
И, осознавая это, Лелиана по-прежнему хочет быть рядом с ним. Хочет быть с ним.
И с её губ почти срывается недвусмысленное предложение.
Почти.
Она уходит, так и не сказав ничего действительно важного. Не сказав… как он важен для неё.
И несколько дней грызёт себя за это.

Пока не видит, случайно… а может, и не так уж случайно заглянув в палатку Алистера, их вместе.
Амелл томно, по-кошачьи выгибается в его объятьях, подставляя шею горячим губам. По-кошачьи щурит зелёные глаза. На мгновение в этих глазах отражается лицо Лелианы, и Амелл усмехается — криво, хищно, торжествующе.

Алистер не видит Лелиану. Он не видит, кажется, ничего, кроме своей возлюбленной. Бормочет что-то ей в шею, неумело, но пылко ласкает огрубевшими от меча руками. Кора гладит его по спине, всё так же смотря в глаза Лелиане. И этот взгляд намного более бесстыден, чем их поза, чем обнажённые, уже с выразительными царапинами плечи и спина Алистера, чем припухшие губы Амелл.

Через несколько мгновений Лелиана отводит глаза и быстро опускает полог палатки. И чувствует, как пылают щёки.
«Алистер слишком светел для меня… но не для неё».

И потом позволяет себе нарочито грубые шутки в разговоре с Корой. Та не обижается. Кажется, она и сама думала… нечто подобное…
И от этого Лелиане становится обидно до слёз.

Она не может сказать, что Амелл плоха для Алистера. В том-то всё и дело. Они оба Серые Стражи, молоды и красивы… они прекрасная пара. Но Лелиана не может найти в себе сил искренне радоваться их любви. Она ревнует. Она видит, что Алистер влюблён искренне, влюблён впервые… а Кора… а что Кора?

Он не слишком светел для неё.
Она не боится ничего испортить, испачкать, осквернить.
И ещё… ей чужда ревность, и разделить Алистера с развратницей из борделя для неё всего лишь очередное развлечение.
Лелиана бы так не смогла.