— Различны пути магов и людей, но рано или поздно все они сольются воедино. Лишь у того, кто не является ни магом, ни человеком, — своя дорога.

Флемет говорит, и голос у нее с приятной хрипотцой: звучит, как песня теплого костра в ночи.
Она стоит спиной к Хоук, прижимает к себе руки, как будто ежится от холода. От этого плечи ее выше и уже, чем должны быть.

— Бесконечная дорога. И нельзя понять, то ли он отправляется в путь, то ли наконец вернулся.

Хоук не чувствует ни тревоги, ни радости. Для нее эта встреча с Флемет все равно что всплывшее воспоминание о давно оплаченном долге.

— Опять загадками говоришь.

Флемет молчит. Улыбается уголком губ.
Хоук не видит ее лица, но почему-то знает об этой загадочной улыбке. Чувствует. Затем ловит на себе взгляд. Флемет смотрит на нее вполоборота и прощается легким кивком головы.
Делает несколько шагов. Медлит: ей некуда спешить. Меняется. Расправив крылья, улетает. Становится меньше и меньше, пока вовсе не тает высоко в небе.
Ведьма из Диких земель. Дракон, однажды ее спасший. Маг ли она? Человек? Или ни то, ни другое?
Хоук открыла глаза.
Если вспомнить, ей никогда прежде не снилась Флемет. Хотя магесса часто думала об их судьбоносной встрече. Почему сейчас?
Она смотрела на потолок. Он был очень похож… На мгновение ей показалось, что она дома. В Лотеринге. Лежит в кровати с резными грифонами на изголовье. Отец всегда говорил, что грифоны эти будут стеречь ее сон и пугать злых демонов. Она верила. С радостью верила. Сейчас она спустится в комнату, где горит очаг, и мама, горделиво выпрямив спину, слушает, как Карвер планирует прославиться, сражаясь плечом к плечу с королем, и как смеется Бетани, уверяя братца, что тому было бы полезнее влюбиться: любовь делает человека добрее.
Хоук приподнялась на локтях и коротко зажмурилась, отгоняя наваждение.
Фейнриэль хорошо потрудился: она пролежала здесь, окутанная сном, вплоть до глубокого вечера. Ее голова тяжело гудела: принудительное усыпление — все равно что удар эфесом по затылку, только без шишки.
Вхождение в реальный мир происходило с постепенным осознанием ситуации, в которой Защитница сейчас находилась.
Холодновато — это во-первых. Хоук не была связана, и все кости вроде бы были на месте и в целости. Это не могло не порадовать, но была и другая сторона монеты: уже второй раз внимательно обводя комнату взглядом, магесса так и не обнаружила своего посоха — вещи, перешедшей к ней от отца. Нахмурилась. Попыталась сконцентрироваться.
Память врезалась в ее сознание, словно огр, решивший протаранить головой стену. Тучно и громко.
Падение церкви. Бега. Тевинтер. Данарий. Трактир. Фейнриэль. Фейнриэль…

— Ах он маленький… — хотела выругаться вслух Хоук, но запнулась, подбирая окончание фразы. Юный сновидец странно себя повел. Все это было очень похоже на ловушку. Не мог же он… Должно же этому быть какое-то объяснение!
— Мальчишка не виноват. У него-то и выбора особого не было. Мать в плену, а в вашем кубке — яд.

«Данарий», — сделала вывод Хоук, едва услышав знакомый голос. Только сейчас он почему-то звучал приглушенно, как если бы магистр надел себе мешок на голову.

— Однако Фейнриэль решил обменять на свободу матери живую Защитницу, а не мертвую.
— И то хорошо, — отозвалась живая Защитница, разминая затекшую шею. — Надеюсь, Ариани отпустили, и он ушел вместе с ней?
— Да. Оба покинули Минратоус.
— И то хорошо. А вы, значит, опасный человек, Данарий. Я это предполагала, но зачем было устраивать такой шум по поводу этого вашего «ритуала» и впутывать сюда Фейнриэля с его семейством? Могли бы сразу, без фарса: я, мол, Данарий, а вы мне нужны как трофей. Не хотите ли в плен сдаться? А тут у вас в поместье неплохо… я бы подумала. Или это мой посох всю вашу решимость отбивал?
— А я-то надеялся, что мы подружились, — его голос прозвучал огорченно. — Увы, монна Хоук, вся эта грязная, но блестящая операция — не моих рук дело. И поместье не мое. Самая настоящая вражеская территория.
— И то хоро… что?! — взгляд Защитницы заметался по комнате, но на магистра так и не наткнулся. — Тогда что вы тут делаете?
— Ну, в данный момент, я… греюсь.

Как реагирует человек, вдруг почувствовавший шевеление под собственной мантией и скользящие прикосновения чешуи к коже? Вскрикивает? Начинает скакать на одной ноге и суетно вытряхивать инородный объект из-за пазухи? Скорее всего, и то и другое, но только не Хоук. Она лишь поежилась, хладнокровно выждала, пока змий переползет с ее живота к ключице. Лишь после того, как маленькая змеиная голова Данария показалась у воротника, магесса возмущенно схватила его за туловище, сомкнула пальцы там, где по змеиным меркам должна находиться шея, взглянула в бесстыжие бусины-глаза.
Ползучая форма Данария была очень красивой. Змий с недлинным узким тельцем поблескивал черными чешуйками и, кажется, ухмылялся.

— Зачем же так нервничать, монна? — говорил он Защитнице, не раскрывая пасти; змеи не умеют говорить, Хоук слышала его только потому, что являлась магессой. — Клянусь, никакой задней мысли — сплошные инстинкты. Рептилии не выносят холода, поэтому, когда я чувствую тепло человеческого тела, мне хочется к нему… гм… прильнуть.
— Я к тебе сейчас топором прильну.
— Вот так играючи я и Защитница перешли на «ты».
— Подожди. Ты сказал, в вине был яд? Что с Фенрисом? — Хоук нервно и нетерпеливо встряхнула змия, чтобы тот не затягивал с ответом.
— Полегче. Насколько я понял, его-то и хотели взять живьем. Одурманили зельем. Я видел, как быстро он вернулся в чувство и уложил всех почетных сопровождающих, что должны были доставить эльфа сюда. Сбежал.
— Да уж, этот может, — с гордостью в голосе кивнула Хоук.
— Так что на его месте оказалась ты, Защитница. Лучше, чем ничего. Сомневаюсь, что они вообще знают, кто ты есть на самом деле.
— Кто «они»?
— Магистр Риан и его верные слуги. Уже давно на твоего эльфа охоту ведут. Из-за клейм, наверное. Думают, что ты хозяйка, а он раб. Вот и хотели тебя устранить. Правда, методы у них… те еще.
— Ты все знал! Знал, что творится с Фейнриэлем! Знал про яд! Почему не предупредил?!

Отчего-то ей захотелось сейчас же содрать с чешуйчатого Данария шкурку и сделать из нее красивый ремешок. Хоук давно хотела новый ремешок. Черненький.

— Но тогда ты бы могла и не оказаться здесь. А ты должна. Так было в одном из видений. Что-то важное здесь случится.

Магесса устало выдохнула, отпустила змия, чтобы удобнее было тереть гудевшие виски. Данарий, мягко плюхнувшись на брюшко рядом с ней, проверил работоспособность своего хвоста: Хоук изрядно его потрепала.

— Пресмыкающееся, — опустила на него взгляд Защитница. — Даже зная, что твой ученик в беде, ты ничего не предпринял?

Данарий скрутился в кольцо и показался вдвое мельче:

— Я… Скажем, он привиделся мне раньше, чем я с ним повстречался.
— Значит, ты взял его в ученики только поэтому? Чтобы контролировать процесс видений?
— Не контролировать. Наблюдать. Присматривать за тем, чтобы он исполнил уготовленную ему роль. Да, сначала я взял его в ученики только по этой причине, но… Фейнриэль оказался приятным парнишкой и неплохим сновидцем. Я привязался, — змий опустил голову на одно из колец. — Он все сделал правильно. Теперь с ним не случится ничего плохого.

Хоук хмыкнула:

— Никак не пойму. Ты — положительный или отрицательный герой?

И Данарий хмыкнул тоже:

— Кто знает.

***

— Почему нет стражников? — в голос возмущалась Хоук. — Я ведь так и сбежать могу!
— Кричи громче, и они появятся, — сказал ей на ухо черный змий, стараясь не соскользнуть с ее плеча.

Пару минут назад оба пришли к мнению, что прежде чем в особняке Риана случится «что-то важное», неплохо было бы вооружиться. Так что сейчас они свободно разгуливали по обители магистра в поисках магического посоха и на пути встретили всего одно препятствие — замок на двери. Да и с ним быстро справились, спасибо изворотливости Данария.

— Совсем недавно коридоры кишели наемниками и чародеями, — он вытягивал шею и озирался по сторонам. — Что-то отвлекло их. Хм. Может, твой эльф пришел тебя спасать?

Хоук с усмешкой мотнула головой:

— Это вряд ли. Он не столь романтичен.

Чем дальше по коридору, тем влажнее воздух. Становилось теплее. Вдруг одна из дверей приоткрылась, и из нее клубами повалил пар. Приятный, полный ароматов. За дверью, видимо, находилась купальня.
Магесса со змеей на плече ринулась в сторону и плотно прижалась спиной к стенке, скрывшись за декоративной статуей стоящего на двух лапах дракона. Притихла: из купальни кто-то выходил, переговариваясь вполголоса.

— Говорят, сам Советник пожаловал.
— Хозяин не говорил, что ждет гостей.
— Это же Советник Архонта. Нужно постараться хорошо принять его, пока хозяин не вернулся.
— Да будь он хоть трижды Шартан! Купальни от этого быстрее не затопятся.

Выглянув из-за каменного драконьего крыла, Хоук увидела двух удаляющихся эльфов. Молодого и старого. Очевидно, рабы, но одеты эти двое были добротно и не отличались болезненной худобой, что так им, рабам, свойственна.

— Советник? Здесь? — двусмысленно прошипел Данарий, нырнув Хоук за шиворот. — Не думал, что дом этого Риана настолько влиятелен.

Он спустился вниз по ее руке, устроился, окольцевав запястье. Выглянул из рукава мантии.

— Это что, зависть? — попыталась кольнуть провидца женщина из его видений.

Тот фыркнул:

— Никогда не стремился к власти. Просто… этот Риан… Еще малыш, но уже магистр. И Советник его навещает. Неспроста все это, Защитница. Узнать бы, что…
— Нет у меня на это времени! — прервала его Хоук. — Мое дело — ритуал. А вы уж сами со своими имперскими интригами разбирайтесь.

Змий притих.

— Где ты видел мой посох?
— Сейчас поднимешься по винтовой лестнице и увидишь дверь. Рианов кабинет. Там твой посох.

Подняться по лестнице было несложно, отворить незапертую дверь — еще проще. Вот только…

— Отличный у вас посох, сударыня…

Человек сделал паузу, чтобы та, что зашла в кабинет и стояла сейчас за его спиной, представилась.

— Сибила Селби, — глухо отозвалась Хоук. Она почти не растерялась, поняв, что кабинет не пустует.

Здесь пахло книгами и пылью: значит, пустовал он частенько. Но не в этот раз.
Суховатые пальцы пробежались по навершию, изображающему женскую фигуру с расправленными руками. Чистое золото.

— Духовные удары предпочитаете? Как старомодно.
— Советник, я полагаю? — Хоук сдерживалась, чтобы не показать свое недовольство: ей очень не нравилось, что посох находится в чужих руках. Она заразилась этим чувством от Варрика: тот тоже не любил, когда лапали его Бьянку.
— Ах да, можете называть меня так. Советник.

Спрятавшись в рукаве, Данарий предупредительно сжал ее запястье одним из колец.
Советник был тучным мужчиной преклонных лет. Забелевшая голова сверкала лысиной на макушке, а на пальцах сияли перстни. Глаза, как перстневые камни — маленькие, поблескивающие. Кожа тоже блестела: Советник быстро потел. Весь он был нелепо сверкающий.

— Я здесь, чтобы извиниться, — сказал он тоном совершенно не извиняющимся. — Мальчик еще глупенький. Ему интересно играть в охоту, доставлять всем неприятности. Знаете, он ведь сейчас за вашим рабом по пятам гоняется.

Видимо, речь шла о Риане. «Малыш», «мальчишка»… Интересно, сколько же лет этому магистру? И способен ли будет Фенрис убить ребенка, если тот его все-таки догонит?

— Молодой, избалованный. Ему и невдомек, что такие вопросы решаются исключительно по договоренности. Мы же сможем договориться, не так ли, сударыня Селби?

Советник протянул ей посох. Стало быть, если Хоук примет его — покажет свою готовность к переговорам. А не принять его она не может: это же ее посох!
Вернув свое оружие, магесса стала чувствовать себя куда увереннее. Советник увидел в ней «хозяйку раба». Что ж, из этого можно извлечь выгоду. Хоук двусмысленно кивнула, и это заставило толстяка говорить.

— Деньги? Положение? Что бы вы хотели? — тучный маг сделал приглашающий жест рукой, Защитница уселась в кресле напротив с важностью истинной тевинтерской госпожи. — Я ведь Имперский Советник. И даю вам, никому не известной женщине, возможность прославиться. Зажить в роскоши. Вы же знаете, что такую возможность нельзя упускать.
«Прославиться у меня и без посторонней помощи всегда получалось», — подумала Хоук и сдержала усмешку.
Она с удовольствием нацепила на себя маску Сибилы Селби — заурядной магички и очень искушенной женщины. Сибила была явно заинтригована поступившими предложениями, Хоук же просто хотела выяснить, на кой им Фенрис, почему эти ненасытные магистры никак от него, свободного эльфа, не отстанут.

— Я знаю только, что с ним полно забот. Он действительно настолько ценен?
— Он — бесполезнейшее существо. Зато клейма на его коже — бесценны.

Защитница вовсе не была кровожадной, ей редко хотелось убить кого-то немедленно, без слов, не пытаясь вразумить без пяти минут покойника и поставить его на путь истинный. Сейчас как раз такой случай.
Вот она вскидывает верный посох. Каменный кулак устремляется к нему и охватывает черепушку крепким рукопожатием. Советник падает на пол, синеет и закатывает глаза. Прекрасная картина.
Хоук поразилась живости своего воображения и бросила пронзительный взгляд прямо в лицо Советнику. А тот улыбался. Привыкший втаптывать рабов в грязь, он не догадывался, что внутри каждого из них есть душа, есть личность, есть начинка. Не знал, что «бесполезнейшее существо» было важнейшим существом для Хоук. Ее любимым существом. С потрясающей начинкой.
К счастью для Советника, она простила его незнание. Пока простила. Только сжала ладонь, в которую случайно угодил змеиный хвост. Данарий протестующе завозился в рукаве.

— Понятия не имею, как ему это удалось, — сказал толстый Советник, сложив вместе растопыренные пальцы. Встретив вопросительный взгляд Сибилы, пояснил: — Я про Данариуса. Сейчас он мертв, а эльф оказался у вас. Неважно как.

Из его уст, слишком тонких по отношению ко всей прочей внешности, вырвался усталый вздох.

— Я долго пытался. Тратил горы золота, но они все равно умирали. Никто не сумел выдержать агонии клеймения. Ваш раб уникален.

«Хозяйка» недоумевала: ей следует гордиться или оцепенеть от ужаса?

— Данариус, глупец, слишком поздно понял, что сотворил не просто живое оружие, а самого настоящего Привратника — идеальный сосуд, единственное вместилище, способное удержать в себе любую силу. Будь то даже Древний Бог.

Воздух зазвенел, или ей показалось?
«Ты многого не знаешь, малыш», — прозвучали в голове Хоук слова Данариуса, сказанные им в «Висельнике» — последнем месте его земного пребывания.
«Если уничтожить "вместилище" в момент вселения — ритуал будет остановлен, и повторить его уже не удастся», — всплыл в памяти Данарий со своими бредовыми видениями.

— Про Бога я, конечно же, шутил, — улыбнулся Советник, дополнив и логически завершив состав трио магов, о существовании которых ей хотелось бы позабыть. — Вижу, вы в замешательстве? Я помогу вам. Просто назовите цену.

***

Он двигался медленно, как израненный зверь. Делал очередной тяжелый шаг и не чувствовал ничего: ни твердости земли под ступнями, ни шероховатости стены, о которую он опирался, переводя дух. Левая рука его не двигалась, болталась, как бессмысленная конечность тряпичной куклы. Меча при нем не было: двуручник остался там, в трактире.
Даже в таком случае Фенрис не был полностью безоружен, но в глубине души, под насыпью мстительной злобы, чувствовал себя жалко и беспомощно. Ему оставалось только мыкаться по ненавистному городу, будто слепой котенок, отыскивая неприметное место, где он мог бы разобраться со своим телом, чувствами и дальнейшими планами.
В Минратоусе не то что укрытие… угол найти проблемно. Все слишком… обтекаемо. Круглые башни, круглые площади, а в случае Фенриса еще и цветные круги в глазах — последствия наложенной на него магии. Он брел в темноте по закоулкам, часто вскидывая голову и подставляя лицо под ночную морось. Замирал так на пару секунд, заставляя себя глубоко и медленно дышать. С утра было солнце, сколько же времени прошло?
Всего полчаса назад он не мог отличить реальность от иллюзии. Видел перед собой демонов, а занесенным кулаком сокрушал один лишь воздух. Потом просто перестал обращать внимания. Это происходило с ним не в первый раз: сэр Траск и женщина-малефикар Грейс удерживали его в заложниках таким же низким способом — полнейшей властью над его телом и сознанием. И эльф еще долго сокрушался по этому поводу, обещая себе, что более не позволит себе подобной слабости и никогда не подведет Хоук. Однако позволил. Подвел. Не сумел защитить, когда это было необходимо. Все эти мысли сводили Фенриса с ума.
Он смутно помнил, как очнулся — явно раньше, чем планировали окружающие его на тот момент наемники, — и как ему удалось на время вернуть полный контроль над собой. Правда, времени этого хватило, чтобы превратить наемников в четыре выпотрошенных трупа. Кажется, это были «доставщики». Что ж, видно, заказчик свою «посылку» так и не дождется. Потом магическая скверна вновь заставила ощутить свое присутствие в его организме. Она лениво ползла по его венам, перетекая от одного нерва к другому, отчего та или иная часть тела волевого эльфа переставала слушаться своего хозяина. Обиднее всего было, когда участь эта настигала обе ноги. Вот, например, как сейчас.
Тяжело опустившись на землю, Фенрис облокотился на очередную каменную стену. Прошипел тевинтерское проклятье, рывком наклонился и сильно ударил себя по голени ожившей рукой. Ожидаемой боли не почувствовал. Значит, надолго. Измотанный, прислонился затылком к стене. Закрыл глаза, чтобы сосредоточиться.

— Только посмотрите, что за жалкое зрелище.

Ему показалось, что он услышал кого-то. Глаза пришлось открыть, чтобы разглядеть говорившего.
Прошло несколько долгих секунд, а Фенрис все молчал, вглядываясь в юное, орошенное бледностью лицо.

— Что, не узнаешь меня, да? — с издевкой спросил незнакомец — совсем еще мальчик со звонким, не успевшим сломаться голосом. — Точно. Когда мы виделись в последний раз, мне было чуть больше года. Я тоже успел позабыть, насколько ты отвратителен.

Фенрис был уверен, что вновь провалился в иллюзиум. Поэтому терпеливо ждал, когда привидевшийся мальчишка закроет рот и растает в воздухе. И если тот не сделает этого в ближайшее время — эльф поможет, наплевав на его эфемерность.

— Ты смеешь меня игнорировать, раб?

Фенрис обещал одному важному для него человеку, что будет бороться с рефлексами, которые вызывают в нем слова прошлого. Видение потянуло за нужную ниточку — от ненависти Фенриса бросило в дрожь. И чем больше он убеждался в реальности мальчишки, тем сильнее она становилась. Он ненавидел его болотного цвета мантию и его узкие, по-мальчишечьи угловатые плечи, и кожу, и лицо, и глаза. Глаза… У него такие же глаза, как…
Фенрис все понял, и эмоции, что он испытывал мгновение назад, испарились, а мальчик остался.

— Если ты искал меня, чтобы отомстить — просто делай то, что запланировал, — сказал эльф со спокойствием королевского шута, балансирующего на ниточке, натянутой над бочонком с кипящим маслом.
— Ты и представить не можешь, как мне хочется тебя убить, раб! — Риан лихорадочно схватился за кинжал, поднес его к своему запястью, готовый привести запретную магию в действие, помедлил, пытаясь выровнять давно сбившееся дыхание.
— Так чего же ты ждешь? — смотрел на него снизу вверх Фенрис, успев заметить, что Риан пришел сюда не один; оно и не удивительно. — Если хочешь добиться успеха, сейчас самое время.

Слуги юного магистра переговаривались вполголоса, наблюдали за действиями мальчика с большим подозрением, чем за самим Фенрисом.

— Нет. Не так быстро. Сначала ты должен встать на ноги.
— Благородство магистра? — усмехнулся Фенрис. — Вот невидаль. Интересно, в кого ты такой?
— Проклятый раб! Я хочу, чтобы ты поднялся, ради наслаждения твоим новым падением! Без сил, от отчаяния, от боли! Ты будешь страдать. Ты обязательно будешь страдать! Раб, ты не можешь освободиться. Даже убив Данариуса. Ты все еще принадлежишь его дому. Мне. И я убью тебя, когда захочу.

Фенрис почувствовал натянутость своей маски спокойствия.

— Волнующая речь. Только я не часть завещания. Я никому не подчиняюсь. У меня нет «хозяев», — процедил он сквозь сцепленные зубы.
— Вот как? — вскинул подбородок Риан. — Тогда кто же для тебя… эта женщина?

Фенрис дернулся. Риан заметил это и возликовал, нащупав «больное место». Для своих юных лет он уже во многом разбирался.

— Фейнриэль сказал, что это сильный маг, а она так просто поддалась чарам. Может быть, ты прав, Фенрис? Может быть, она лучше подойдет на эту роль, а? Представь, как красиво будут смотреться клейма на ее теле. Правда, агония будет ужасной. А боль — просто невыносимой. Она может и не выдержать…

«Провокация, — убеждал себя эльф. — Хоук так просто не дастся…»

— А если она и выживет, то наверняка забудет тебя. Побочные эффекты клеймения, ты же понимаешь. Вот жалость, а? Забыть всю свою жизнь, даже имя, наверное, так обидно. А еще обиднее быть забытым. Свободным, да… но забытым. Это будет хорошая месть.

Риан, чеканя слова как можно четче, слегка наклонился вперед, чтобы удобнее было наблюдать за реакцией ненавистного существа. Правда, тот упрямо не показывал эмоций. Только опустил голову и смотрел на магистра острым взглядом исподлобья.

— Будь ты чуть покладистее, я мог бы отпустить ее. Но ты же… никому не подчиняешься?

И, признав поражение, Фенрис глухо прохрипел:

— Я покорюсь. Но если хоть один волосок упадет с ее головы…

***

— Побереги голову, дядя! — прикрикнула Хоук вдогонку каменному кулаку, которому наконец дала волю.

Пробив несколько книжных стеллажей, заклинание рассыпалось на множество маленьких камушков, так и не достигнув цели: Советник успел выпорхнуть из кабинета в коридор, увернувшись. Где только в этом грузном теле нашлось место для ловкости?
Магесса выбежала вслед за ним, стараясь творить заклинания, не останавливаясь на месте.
Ошалелый змий болтался на руке, как шнурок на удачу. Пытался что-то верещать:

— Стой! Не надо! Впрочем, надо, продолжай! — Данарий увидел, что у нее неплохо получается. Советник был вынужден тактически отступать.
— Что вы себе позволяете?! — на ходу обволакивало себя в большой защитный кокон высокопоставленное лицо. — Велю сейчас же прекратить!
— Нет, ты слышал? — непонятно к кому обратилась разгневанная магесса, наверное, все-таки к Данарию. — Сначала он Фенриса «вместилищем» нарекает, а теперь велит мне тут!
— Согласен. Смерть буржуям, — показал раздвоенный язычок змий и в следующий же момент боязливо спрятал голову обратно в Хоуков рукав: совсем рядом с его мордочкой просвистел арбалетный болт.

Вот и стражники пожаловали. И наемники. И маги. На любой вкус и цвет, как говорится. Они мало интересовали Хоук, хотя и заставляли то и дело отвлекаться. Советник решительно удалялся, общение со столь пылкими женщинами было для него в новинку. А еще этот толстый маг очень жаден на атакующие заклинания. Оттого он, наверное, и Советник, а не, скажем, Воевода.

— Уходит! — Хоук перепрыгнула пущенное кем-то по полу пламя, что требовательно норовило лизнуть ее сапоги. Маг, сотворивший сей костерчик, явный неумеха, только создал проблемы себе и товарищам: пламя встало пылающей стеной за спиной Защитницы, отрезая врагам пути преследования.

— Он движется в главный зал, — информировала вездесущая рептилия. — Там, наверное, полная засада. Брось, монна. Даже если ты убьешь его, ритуала это не отменит! Отсрочит, возможно, но не отменит.
— Поздно, Данарий! — Хоук превратила дверь в главный зал в гору щепок. — Меня уже ничто не оста…

В глаза ударил яркий, торжественный свет, характерный для центральных помещений. Это заставило Защитницу на секунду зажмуриться. В тот же момент парадные двери распахнулись. Советник охнул и оперся на перила. С разных сторон высыпали наемники с оружием наперевес. Данарий сжался в рукаве.
Кто-то быстрым шагом двигался в центр зала.

— Риан! — всплеснул руками Советник, ковыляя ему навстречу. — Щенок! Ты сказал, что она пленница и «для чего-нибудь нам сгодится», а эта дрянь чуть не убила меня!
— Отдать команду «стрелы»? — монотонным голосом спросил слуга-стражник, треща натянутой тетивой.

Хоук пригрозила ему посохом.

— Нет. Это мое поместье. Команды здесь я отдаю! — Риан ткнул стражнику пальцем в грудь, из-за чего прицел сбился.

Наблюдая за этой картиной, Защитница подивилась юности магистра.

— И это — тот самый Риан? — вполголоса изрекла своим мысли вслух. — По мне, так самый настоящий двенадцатилетний мальчишка. А важный какой, смотри-ка…

Юный магистр бросил на нее быстрый взгляд, потом подошел к Советнику и преклонил голову.

— Она нам сгодилась. Эльф наш.
— Ты же сказал, что ему удалось сбежать! — гневным шепотом обрушилась Хоук на притихшего змия.
— Но так и было! — заверил он. — Парнишка, должно быть, что-то путает. Или даже…
— Если это ложь, я подвешу тебя к потолку за большой палец, щенок, — Советник, словно услышав Данария, приставил навершие посоха к горлу мальчика, приподняв его лицо. Риан дерзко отмахнулся и отступил на два шага:
— Я не обманываю.

Магистр кивнул в сторону парадного входа.
Хоук услышала легкие шаги. Обычный человек не услышал бы этих шагов, но только не она… Хоук умела их слышать. Эти шаги.
Она увидела, как Советник вновь засиял, словно до блеска начищенный медный таз.

— Цепной пес хочет выручить свою хозяйку? Трогательно.

Кажется, толстяк успел позабыть о недавнем покушении. Впрочем, это просто, когда на твоего обидчика направлено полсотни стрел.
Бойкая пленница настороженно нахмурилась. На свет вышел Фенрис. Живой, в меру потрепанный. Без оков и цепей. Правда, и без напора в походке и вызова во взгляде, которые так нравились магессе.
Руки его безвольно свисали, словно были без костей. Вид был потерянный.
Хоук никогда не видела его таким. Ей стало страшно.

— Ублюдки! Что за грязную магию вы применили, чтобы одурманить его?! — облачила свой страх в агрессию Защитница и угрожающе вскинула посох. Эхом пробежался по залу звук обнажившихся мечей и треск заряженных арбалетов.
— Фенрис пришел сюда добровольно. Все честно. И никакой магии. А вам я советую уйти. Вы теперь не пленница и нам совершенно не нужны.

Риан показательно прошелся по залу до того места, где остановился эльф. Подошел к нему вплотную, привстал на носки и с ухмылкой взглянул в его лицо. Фенрис раздраженно напрягся, но ничего не сказал. Он избегал взгляда Хоук, прятал глаза за челкой. Он знал, что поступает правильно. Но это «правильно» так унизительно…

— Вы хотели взглянуть на «мощь во плоти», Советник? — криво улыбался мальчишка магистр. — Что же, любуйтесь. Вот она, ваша хваленая «мощь». Скулит, стыдливо поджав хвост. Теперь я могу его убить?